Перед посетителями проекта краеведческого музея «Город. Инструкция по применению» в очередной раз выступил заместитель директора института экологии Волжского бассейна Станислав Саксонов. На этот раз с лекцией «Климат: вчера, сегодня, завтра».

Название, прямо скажем, популистское. За три дня и даже за три года климат никак не поменяется. Меняется погода, с определения двух этих понятий Станислав Сергеевич и начал.
Климат – совокупность метеорологических условий, наблюдаемых на местности на протяжении минимум нескольких десятилетий, а погода – кратковременное состояние некоторых характеристик климата. У нас, простых обывателей, в эти дни претензии к погоде – какая-то переменчивая: то хмурая, то ветреная, солнце то выглянет, то нет его совсем.
Но в чем особенность нашего климата, именно тольяттинского? Конечно, в наличии огромного искусственного водоема, водохранилища, которое играет в нашем местном климате ту же роль, что в мировом – океан!
– Мы в домах чем отапливаемся? Правильно, горячей водой. Вот океан – это такой мировой теплоноситель. И наше водохранилище – отопительная, можно сказать, батарея. Из-за него в последние десятилетия произошли изменения климата. Снег тает дольше, но и зима приходит теперь позже.
Зависит в какой-то степени климат и от чистоты атмосферы. Загрязняющие ее фракции задерживают солнечный свет. И очень важен рельеф местности.
– С юга Самарская область открыта для ветров, приходящих из Средней Азии и Казахстана. Поэтому на нашей территории создаются резко континентальные условия: меньше осадков, более жаркое лето, более холодная зима.
В свое время Сталиным был инициирован план преобразования природы, включающий фитомелиорацию, высадку искусственных лесополос. За лесом нужно ухаживать, и особенно тщательно – у нас. Сосна обыкновенная, появившаяся в условиях более комфортных, когда еще хватало влаги только что ушедшего ледника, осадков, пришла на наши песчаные надпойменные террасы девять тысяч лет назад.
С одной стороны, как все мы знаем, наша природная лесостепная зона на протяжении столетий вырождается в степную. Но при этом в последние десятилетия, по словам Саксонова, лесистость наших территорий повысилась с 12% до 13,6, скоро может достигнуть 16%! Как так, без всякого сталинского плана?! Сосна растет на брошенных сельхозугодьях.
Вот другое дело, что в лесу после пожара она не очень растет.
– Если в более северной Ульяновской области приживаемость сеянцев составляет почти 95%, то у нас максимум – 25-30%.
Станислав Сергеевич очевидно переживает за то, как нарушается технология лесопосадок. Высаживают сеянцы там, где удобно. А это открытые пространства, солнцепек, отсутствие полива. Сажать необходимо от кромки уцелевшего леса, под сенью высоких деревьев: в начальном периоде роста молодым деревцам нужна тень!
О лесе неспроста заговорили. Он ведь тоже влияет на климат, это такая же батарея, сохраняющая тепло зимой, прохладу летом. В 2010 году, когда лес горел, на нашей территории отмечался самый низкий за два десятилетия гидротермический коэффициент Селянинова – 0,35. То есть засуха при высоких температурах.
Примерно такой же повторился и недавно, в 2018 году – 0,38. Но тогда обошлось, уже внимательнее следили за лесом. А можно ли предсказать опасные, засушливые года, есть же предположение, что они чередуются с влажными?
– Кажется, что это так. Ведь уже 2011 год был богат осадками. Но это не закономерность, а случайность.
В последние 40 лет заговорили о глобальном потеплении. Виноваты, мол, люди, которых много, которые выдыхают углекислый газ.
– Считается, что парниковый эффект связан с антропогенезом. Но к этой версии у климатологов неоднозначное отношение.
Саксонов продемонстрировал график, где показано количество углекислого газа в атмосфере в разные периоды жизни планеты. В кембрии его было 9%, в юрском периоде –  3%. А сейчас только 0,21%.
Может, этот парниковый эффект – хитрый коммерческий ход? Создаются карбоновые фермы или полигоны, взимающие плату с предприятий, считающихся повинными в загрязнении атмосферы. Еще, может, с физлиц налог ввести за выдыхаемый СО2?! Вот не надо бы такие идеи подавать...
А реально, чем может грозить даже предполагаемый парниковый эффект?
– Никакой катастрофы нет и не предвидится в ближайшее тысячелетие. Последнее биосферное вымирание случилось 250 миллионов лет назад. Был мощный выброс метана из глубин океана, который перекрыл доступ солнечного света.
По многолетним наблюдениям, климат в наших краях почти не изменился, уже тысячу лет среднегодовая температура составляет 3,8 градуса, в июле – 20,7, в январе – 13,8 со знаком минус. Относительная влажность воздуха – в среднем 73%.
Катастрофы не предвидится, хотя комфортность нашей жизни все-таки снизится. Но человечество привыкло, адаптируется, пытается сделать более-менее комфортным проживание и в менее приспособленных уголках планеты.
Мы дел, конечно, и сами наворотили. Точнее, наши предки. Неминуемо речь перешла на водохранилище. Из зала задали вопрос: к добру или худу привело его создание?
– Если смотреть на последствия для экономики страны в тот период – конечно, больше плюсов. А для экосистемы возведение плотины обернулось полной разрухой...
Оказывается, стоимость погубленной ценной рыбы превзошла бы со временем даже стоимость полученной за прошедшие десятилетия электроэнергии. Но назад пути, к сожалению, нет.
Исправить ситуацию, хоть частично, помогут полученные институтом экологии федеральные гранты. Они пойдут на очистку русел волжских притоков, образующих площадь водосбора, кстати, огромную. На укрепление берегов, на изменение проточности водохранилища и понижение температуры в нем, что, возможно, поспособствует уничтожению зловредных сине-зеленых водорослей.
В общем, проблем хватает и без сомнительного парникового эффекта. Климат – штука глобальная, нам бы погоды хорошей. Кстати, изначально не было плохой погоды! Как так?
Слово происходит от термина «годный», то есть хороший. Если не годными были временные состояния некоторых характеристик климата, то говорили «непогода». А словосочетание «плохая погода» было нелепым, как «сухая вода». Может, мы сами и виноваты в том, на что сегодня сетуем?!

Тамара УШАКОВА