Сегодня ровно год, как не стало дедушки. В памяти обрывками всплывают разные события, впечатления, эмоции, связанные с Евгением Ивановичем, и тем периодом жизни, который я провела в Тольятти.
Помню, в очередной летний отпуск я упаковываю чемоданы, подарки, планирую какие-то дела – одним словом, собираюсь в гости к бабушке и дедушке. Главное – за две недели все успеть! Планов много: помочь и дома, и на даче, и кого-то навестить, уделить внимание. Но есть еще дедушкин план относительно моей персоны, поэтому на праздное безделье даже не рассчитывала.
Кстати, праздное безделье нашим пасечником, Евгением Герасимовым, воспринималось как злостное лодырничество. Он сам всю жизнь много и тяжело работал, поэтому понимание отдыха было весьма своеобразным. До сих пор слышу от знакомых семьи аккуратные риторические вопросы о его образе жизни: почему он был таким страшным трудоголиком, не терпящим праздности и комфортности? Мне самой сложно понять, как можно так много работать ради работы. Однако точно могу сказать, что его жизненные примеры невольно учили трудиться, не жалея себя. Во мне он сумел воспитать такую физическую выносливость, что в свое время это очень помогло адаптироваться в большом городе.
Методы воспитания выносливости особыми поблажками не отличались. Например, дедушка привозил нас с бабушкой к семи утра в поле, где участок в 5 соток обозначен только едва виднеющимися колышками, а поверх – сорняк такой высоты, что культурных растений просто не видно. Так и работаешь, как говорит мой свекор, от забора и до заката. У неподготовленного человека от перспективы упасть с мотыгой на одной из соток к концу дня депрессия начнется сразу, но нам-то некогда падать! Солнышко поднимается, начинает припекать – градусов тридцать, если не больше, а джинсовый костюм снимать никак нельзя: слепни джинсу не прокусывают, но если доберутся до открытого кусочка тела, то цапнут похлеще осы.
Вечером, часиков в десять, с пасеки приезжал наш пасечник, осматривал уже ухоженный участок, оценивал результат, чтобы понять, надо ли следующим ранним утром заканчивать прополку. И вот – работа похвалена, одобрена. Радостные, трясемся на «уазике» домой. После подобного совершенного подвига городской житель перекрестится и недели две будет отлеживаться, приходить в себя. Но наш дедушка, закаленный деревенской жизнью, никому особо расслабляться не давал, поэтому следующий день мог начаться рано утром на очередной грядке. Вот в такой момент терпение по трудовой эксплуатации заканчивалось даже у нашей стойкой бабушки. Однако высказывать свое возмущение бесконечными земледельческими подвигами редко кто решался, так как дедушка по своему характеру был скор на трехэтажное отрезвление.
В начале 90-х для моей семьи этот тяжелый физический труд на огородах и на пасеке был оправдан, поскольку выживали как умели: честно, своими силами. Возможно, не все со мной согласятся, что физический труд облагораживает или чему-то учит, но по себе могу сказать, что если из всякого опыта делать правильные выводы и еще приправить их интеллектуальным влиянием дедушки (в моем случае), то полученные знания со временем становятся надежной опорой в разных жизненных ситуациях. Как говорится, тяжело в учении…
Несмотря на природную суровость и строгость нрава главы семейства Герасимовых, следует отметить, что острота мышления, внешняя обаятельность, скрупулезность до задиристости в спорах, начитанность – все эти качества раскрывали его для разных людей по-разному. При этом для одной женщины он навсегда останется еще и романтиком. Правда, романтизм был весьма своеобразный. Например, не все знакомые и малознакомые люди понимали особенность проявления любви и нежности, глядя на прикрепленную к каменному забору черную мраморную табличку с надписью: «Розы Памира – Ларисе». Конечно, деревенский романтизм бывает сложно оценить, тем не менее не каждый современный инфантильный мужчина догадается зимой привезти из командировки не какую-нибудь побрякушку для своей любимой, а роскошную красную розу с Памира, аккуратно закрытую в термосе, чтобы сохранить ее свежесть и аромат.
Своими поступками и действиями дедушка порой оставлял неоднозначное впечатление. Тому виной – сочетание его сумасшедшего темперамента и неспешной деятельности во всем, чем он занимался: пасека, плотницкие работы, хозяйственные, огородные – как будто еще 100 лет жизни впереди. Вспоминается одна смешная семейная история, хотя на момент происшествия всем участникам было не до смеха.
На пасеке всегда много работы – и не только с пчелами, поэтому одного дня для завершения всех дел бывало мало. А потому дедушка со своим зятем (моим отцом) уехали ровно на столько дней, чтобы вернуться за сутки до отъезда папы в Москву. Обычно все проходило по оговоренному плану, но не в этот раз. Дедушка настолько увлекся озадачиванием неупаханного помощника всякой мелочной работой, что в итоге они не только не приехали вовремя к поезду, но и догоняли его до Самары. В тот день драйв от полученного адреналина в процессе гонки за поездом получил не только папа, но и дедушка, который до этого момента не подозревал, что его старенький «уазик» может развивать скорость до 100 километров в час!
Подобных историй в нашей семье случалось много, теперь я с грустью вспоминаю их и скучаю по тем моментам, которых с уходом дедушки больше никогда не будет. Это морозная зима с тоннелями в сугробах, жаркая баня, так что ушки сворачиваются трубочкой, чай с мелиссой и свежим огромным куском ватрушки, теплота семейных посиделок, заснеженный радостный дедушка в огромных самошитых варежках и перетянутом красным кушаком большом теплом тулупе, стоящий на пороге с самой лучшей новогодней сосенкой. Все это прошло, а нам осталась только добрая память…

Евгения ЛУКИНА,
внучка пасечника

От редакции. Евгений Герасимов, несмотря на свою загруженность на пасеке, всегда находил время для интересных материалов. Читатели до сих пор вспоминают его публицистические заметки про гибнущие деревни, пьющих бобылей и рвущуюся в город молодежь. Пусть не все разделяли точку зрения автора, зато восхищались его энергичностью и неравнодушием.

3 (1080) 29.01.16