Актер Георгий Иобадзе три раза показал в камерном зале «Колеса» свой моноспектакль по роману Нодара Думбадзе «Я, бабушка, Илико и Илларион». Постановка прошла в рамках проекта государственного театра наций «Наше все…»
«Наше все…» – так о Пушкине сказал поэт Аполлон Григорьев. В театре наций литературные вечера, посвященные творчеству, скажем, титульных российских авторов, под этим названием первым стал проводить Авангард Леонтьев. Потом присоединился Валентин Гафт, затем стали молодые актеры подтягиваться, Дмитрий Сердюк представил Бродского.
Иобадзе с детства грезил классиком своего народа и задолго до прихода в театр наций создал свой спектакль. Совершенно в одиночку. Так, в общем-то, не бывает. Нужны хотя бы двое: режиссер и актер. А тут – все сам, и сценарист еще, и хореограф. Как все начиналось, актер рассказал накануне первого тольяттинского спектакля.
– С трех до девяти лет жил в Гаграх, мама – русская, отец – грузин. Потом – в Екатеринбурге: мама пела в опере, мы с сестрой-двойняшкой в массовке участвовали, в опере «Князь Игорь» изображали крестьянских детей. Я быстрее всех бежал, чтобы меня главный персонаж на руках поднял. В школе занимался в театральной студии, пошел туда, потому что в девочку влюбился. Она играла Белоснежку, а я думал, что получу роль принца и поцелую ее. А мне дали гнома...
Потом Гига поступил с сестрой в политех, там занимался в студтеатре «Старый дом», где ему посчастливилось однажды исполнить монолог князя Мышкина, который его «поднял на уровень третьего этажа». По личным ощущениям, конечно. Сочтя это за знак – нужно идти в актеры, Иобадзе собрался в столичный ГИТИС, прочитал тот же монолог в полной уверенности, что члены жюри оцепенеют от восторга и тут же зачислят абитуриента в актеры.
– Но ничего не повторилось, монолог я просто проорал. Мне сказали: «Теперь почитайте басню». А я ничего больше не готовил…
Гига уехал на Урал и поступил в екатеринбургский театральный, а после окончания опять приехал в Москву и поступил в МХАТ имени Горького, где сразу стал предлагать спектакль по Думбадзе.
– Татьяна Доронина, руководившая театром, сказала, что ставить должен только грузин, другому просто не справиться с этим колоритом…
Пришлось справляться одному. Впервые Иобадзе сыграл «Я, бабушка, Илико и Илларион» в арт-кафе театра на Юго-Западе. А потом – в театре наций. Обоим худрукам, Валерию Беляковичу и Евгению Миронову, спектакль очень нравится, и (что характерно, видимо, только для столицы) никто не оспаривает право исключительной постановки Думбадзе на собственной сцене. Иобадзе не числится в штате ни одного театра.
Впрочем, в Тольятти спектакль привезен в рамках проекта театра наций. С первых мгновений исполнитель захватывает эмоции зрителя динамичным танцем. Я не знаю, кто в принципе равнодушен к разнообразным лезгинкам, да еще исполненным так мастерски. Напомню: Георгий Иобадзе – сам себе хореограф.
– Я специально приехал в Сочи, где жила моя бабушка, записался в грузинский танцевальный коллектив на месяц, учился, наблюдал, схватывал…
Танцы, пение и, конечно же, совершенно замечательный текст в эмоциональном исполнении актера – все в целом производит очень яркое впечатление. Кто-то из зрителей признался, что испытал настоящий катарсис. Мне особо трогательной показалась сцена смерти собаки главного героя Зурико. Мохнатого персонажа Мураду исполняет… папаха. Но эта собака говорит – конечно, устами Иобадзе. Говорит именно то, что могла бы сказать собака своим любимым хозяевам, которые спьяну застрелили ее вместо зайца…
И какой замечательный тонкий грузинский юмор! Автор постановки взял из романа лишь несколько сцен, ведь продолжительность спектакля – всего час. В одной из миниатюр родственники желают выдать Зурико за больного, чтобы освободить от школы ради работ в поле – действие происходит в деревушке.
Доктор, услышав, что больной потерял аппетит, деланно удивляется и перечисляет яства, от которых Зурико «тошнит». После чего приговаривает парня к операции, «заботливо вытирая ему слюни».
Именно работа актера позволяет увидеть в деталях эту незамысловатую вроде бы жизнь… Один из пластических этюдов показывает рост лозы, сбор винограда, изготовление вина. И комментарии не нужны никакие, просто приходят на память слова Окуджавы про виноградную косточку и про то, зачем на земле этой вечной мы живем.
Гига Иобадзе родился в 1983 году, в 1984-м умер Нодар Думбадзе, в 1985-м его издали в последний раз, а потом – перестройка. Люди старшего поколения говорят, что слышали имя писателя. Но о популярности автора в нынешней России говорить не приходится. Напрасно, конечно, но тут уж ничего не поделаешь – падает литературный вкус, падает.
– Мне хотелось передать свет Думбадзе, солнце Думбадзе, – говорит актер. – Его прочитаешь – словно в храм сходишь…
Иобадзе признался, что мечтает побывать в Грузии, где никогда не был. Вообще-то странно, ведь он жил в Гаграх, когда город относился к территории этого государства. А вот где он родился, об этом Гига не указывает ни на одном из сайтов. Откуда у парня грузинская грусть? Голос крови. Когда актер рассказывал о своей гастрольной поездке в Японию с «Ревизором», его попросили несколько фраз сказать по-японски. Тот произнес и сам смущенно прокомментировал:
– По-грузински как-то прозвучало…

Надежда БИКУЛОВА

45 (1224) 09.11.18