Вышел новый, 42-й номер литературного журнала «Город», что само по себе, конечно, радует. Скоро единственный городской альманах прозы, поэзии и драматургии будет отмечать свое 20-летие, так как выходит с 2000 года.
Конечно, за время существования «Город» претерпел изменения. Когда-то выходило по две, а то и три книжки за год, но, правда, порой относительно тоненькие, зато тиражом в 500 экземпляров. В последние годы удавалось выпустить не более одной книжки, поэтому туда собиралось уже значительное количество авторов, мечтающих о публикации – напечататься в «Городе» престижно не только для тольяттинцев.
Книжки стали потолще, но тираж упал – сначала до 300 экземпляров, а вот номер 42 вышел уже в количестве всего 150 штук. Можно сказать, раритет.
Дизайн изменился, стал попроще. Почему, становится ясно после ознакомления с составом редколлегии. Ранее был еще и редакционный совет, но ряды литераторов, видимо, редеют. Нет уже Лидии Артикуловой, Игоря Мельникова, Вадима Леванова, которые стояли у истоков издания «Города». Исчезли из списков и некоторые другие фамилии, бессменный художник-иллюстратор Марина Шляпина, как мне известно, трудится плодотворно, но уже не в составе редколлегии. Хотя и без рисунков журнал сохраняет свой фирменный лаконичный стиль.
Впрочем, главное – все-таки содержание. Смею судить, по традиции открывает подборку лучшее произведение. На сей раз это рассказы Андрея Минеева. В интернете наткнулась на определение «лучший тольяттинский прозаик». В начале нулевых появилась в «Городе» же его первая публикация, роман «Они устали». Это была впечатляющая заявка, тогда еще за плечами Минеева не было высших литературных курсов, только тольяттинский политех. 
В общем, после очень точного и яркого отображения настоящей околовазовской жизни писательская карьера молодого автора пошла в гору. Только вот свой первый роман он… раздербанил и по частям пристроил в свои последующие произведения, которые выходили отдельными книжками. 
На мой взгляд, некое головокружение от успехов сделало Андрея небрежным в смысле стиля. Рассказы в новом номере, конечно, демонстрируют широкую эрудицию автора. Он хорошо знаком с римским правом, историей искусства и, вероятно, побывал в Иерусалиме. Начитанность во множестве отраслей науки, истории и искусства меня и раньше поражала в Минееве. Но работать над стилем нужно. Что это вот, например: «Все это непостижимо. Высшее понятие о том, что сделано людьми. Когда смотришь на эти чудеса рук человеческих. Шедевры, созданные за несколько тысяч лет». Авторская пунктуация сохранена.
Неким потоком сознания идет описание шедевров, а в конце – несколько парадоксальный авторский вывод. В общем-то, необычный метод, но вполне приемлемый, никто сегодня не требует, чтобы в произведении был сюжет. Только вот не слишком ли самонадеянно судит автор: «В живописи и литературе наугад выбранные ничтожества стали назначаться гениями...»? Это он, на минуточку, о Ван Гоге и Гогене. Что, высшие литературные курсы еще и звание искусствоведа дают?!
И еще, что постоянно раздражает в «Городе», – множество опечаток, на которые редколлегия, похоже, с самого начала не обращала внимания. Пунктуация у авторов, по себе знаю, очень приблизительная, приводить ее в соответствие с правилами русского языка некому, если уж раньше у семи нянек дитя без глазу было, то в условиях нынешнего секвестирования... Пожелание к авторам: пожалуйста, перечитывайте сами текст перед отправкой хотя бы пару раз!
А то получится, как у следующего автора, Николая Седова. У него в рассказе из сугроба на могиле торчит... снег. Понятно, что автор хотел написать «крест», перечитал бы, сам заметил описку. Редактор не заметил. 
Седов второй в оглавлении под рубрикой «Проза». Тоже автор книги и член профессионального союза. Пишет более аккуратно, стиль имеется. Но тематика рассказов очень такая, я бы сказала, тольяттинская. Авторы новой драмы, которая, как считается, произошла из нашего города, грешат чернухой. И не только, оказывается, драматурги. Хотя рассказы Николая весьма неплохи, и очевидно, что «Я жду тебя в конце ночи» как раз утверждает победу вечности над небытием, читать эту прозу тяжело. Наверное, правы те, кто считает: прямолинейность и резкость архитектуры Автограда губительно действует на психику.
Но есть и хорошая проза. Несколько странно, что эссе Татьяны Гоголевич и Натальи Степиной выведены в рубрику «Память». Эссе философичны, и этому не мешает то, что они, как говорят сейчас, основаны на реальных событиях.
Хороша проза Дины Рубаненок, которая, кстати, как следует из аннотации в конце книги, литературных званий и образования не имеет. Стиль легкий, сюжеты нетривиальны, особенно впечатлил рассказ с интригующим названием «Как я был ее сережкой».
Ничего не могу сказать о сказках, скорее псевдопоучительных, Андрея Амельяненко и о рассказах в производственном стиле Николая Творогова. Кому-то, может, понравится, редактору же понравилось.
Единственным драматургом, представленным в соответствующей рубрике, оказалась дебютант «Города» Татьяна Голюнова с пьесой «Пальмиро не Тольятти». Пьеса написана в рамках творческой лаборатории к юбилею АВТОВАЗа, и, на мой взгляд, любая другая тема удалась бы автору лучше. Завод, похоже, конкурсантам даже издали не показали. Следовало бы ознакомиться с тем же романом Минеева «Они устали» или рассказы Александра Арндта почитать. Вот эти авторы постигли всю непарадную суть автогиганта, причем изнутри.
Поэтов, опять же по традиции, в книжке журнала больше, чем прозаиков. И судить их сложнее, так как, на мой взгляд, у поэтов больше прав на нарушение правил. Лирика Натальи Сафроновой, пожалуй, заслуживает эпитет «женская», хотя он некоторым обиден. Стихи напевные, гармоничные, а лирическая героиня традиционно грустна:
О хлебе говорит голодный – 
и о любви, когда болит
там, в безвоздушном подреберье
его бескрылая душа...
Кстати, у Натальи вышло две поэтические книги и пять прозаических, и это тоже, на мой взгляд, очень даже женская проза.
Молодая поэтесса Елена Грачева, как можно предположить, также придерживается правила говорить «о любви, когда болит», но другим поэтическим языком. Он, так скажем, более унисекс. Помимо лирики, в подборке присутствует чуть-чуть и социальной поэзии (орфография автора):
есть города – большие и сильные,
в которых будут любить, работать и жить.
а есть сиротливые, как этот.
здесь рождаются, чтобы вырасти и свалить.
Надеюсь, не все молодые так считают, впрочем, может, это «портрет настроения»?
Если говорить о мужской поэзии, то она представлена философскими четверостишиями Валентина Рябова, фирменными лесенками Олега Березина, несколько затрудняющими восприятие, дебютной подборкой Анатолия Татьмянина. У последнего добротная лирика разбавлена стихами «на злобу дня». 
Но больше всего, конечно, поразила грандиозная подборка «Около кухни» Владимира Кирюхина – целых 20 стихотворений, посвященных... картошке, кастрюле, холодильнику и прочим предметам, на которые упал взгляд автора. Если Татьмянина волнуют события в мире, то взгляд Кирюхина намного уже:
Есть белый соус, соус красный,
Томатный, польский, бешамель.
Есть майонез, чуть-чуть опасный.
Приправы – огонек в метель. 
Совсем не о чем  писать?! Грустно...
В рубрике «Гость города» также оказался поэт Дмитрий Кантов. О нем ничего нет в аннотации, пришлось искать в Википедии. Уроженец Владимирской области, оказывается, ныне церковный писатель и православный гимнограф! А в стихах какой-то «пьяный бедлам» и в каждом – новая лирическая героиня. Стихи, конечно, мастерские, но очень уж... мужские.
Редколлегия «Города» лучшее, на свой взгляд, ставит в начале, я – в конце. Самое лучшее   – это стихи Сергея Пиденко. Философская лирика, не привязанная ни ко времени, ни к полу. Такая действительно на все времена. Не удержусь, чтобы полностью привести самое понравившееся стихотворение, посвященное Татьяне Гоголевич:
Всю ночь стучал в оконное стекло
старый тополь.
Сколько помню –  никогда не доставали окна
его ветви.
Подумалось, сильный ветер, но глянул – 
вполне обычный.
Утром приехала бригада – свалила тополь,
порезала на куски, увезла.
Голое пространство у дома.
Голо в душе.
Чуя беду, тополь стучался
ко мне. 
Я – не открыл...
...Господи! Откроешь ли мне,
когда постучу?
Всю жизнь я не мог до тебя
дотянуться.
Но близок и мой рассвет.   

Журнал читала Надежда БИКУЛОВА