Храмы, соборы и часовенки сказочным городком разместились… на подоконнике и кухонном столе. Вот так просто и естественно малое срослось с великим.
-- Эту церковь я увидел в старом журнале “Огонек”, -- говорит Анатолий Хуторов, беря в руки макет, увенчанный зелеными куполами. -- Ее незадолго до смерти построил знаменитый хирург Пирогов, бывший глубоко верующим человеком.
Вот эту, где-то давно увиденную часовенку с золотым куполом, Анатолий Иванович воспроизвел просто по памяти. А эту церковь с шатровыми куполами он видел в Цюрихе. У каждой своя история, своя неповторимая судьба. Видя эту красоту, воспроизведенную рукой умельца, никто и не догадается, из какого неожиданного подручного материала она рождается. Подобрал, к примеру, на улице ножку от старого стула, и стала она основой для вот этого дивного строения под небесно-голубым куполом. А каким ценным материалом может оказаться буковая палочка, которую трепала чья-то собака… Ровные белые стены церквушек когда-то были… палочками от мороженого. Да и сами купола -- это в прошлом косточки от старинных счет. Вот уж вспомнишь тут ахматовское: “Когда б вы знали, из какого сора…”
-- Это лишь небольшая часть моей коллекции, --объясняет Анатолий Иванович. -- Несколько десятков макетов было подарено православной гимназии.  Среди них и домовая церковь Всех Святых, и Преображенский собор, что в Автозаводском районе. Самые красивые макеты сейчас можно увидеть и в вестибюле библиотеки ВАЗа. Есть еще и знаменитый кремль, что в Казани. А церкви… Они с самых разных уголков земли. Я ведь во многих странах побывал. И в Великую Отечественную, и в мирное время. Был и в Италии, и в Венгрии, и в Австрии. И почему-то всегда на храмы обращал внимание. А память зрительная у меня такая, что человека, которого видел один раз в жизни, и через пятьдесят лет сразу узнаю. В Священном писании сказано: “Сначала было слово”. Пусть не всем моя мысль понравится, но о своем становлении могу сказать: вначале было дело.
Коренной самарец Толя Хуторов после семилетки встал к верстаку, накануне войны обучался слесарному делу в ремесленном училище, строил самолеты Ил-2 на первом авиационном заводе имени Сталина, что давало, кстати, железную бронь.
-- Там, кстати, многие известные впоследствии личности в ту пору трудились, -- рассказывает Анатолий Иванович. -- Например, последний председатель Совета министров Российской Федерации Виталий Воротников был комсоргом нашего цеха. А известный политический деятель Валентин Романов был тогда пацаном, которого мы, как говорится, на рыбалку не брали.
 Школа, которую я заканчивал в довоенное время, была расположена в здании бывшей духовной семинарии при Самарском мужском монастыре (ныне статус семинарии вновь восстановлен). Вот у меня тут макет этого здания. Даже лестницу я воспроизвел, по которой мы, мальчишки, с уроков сбегали. Я постарался приблизить макет к оригиналу. Даже красный кирпич, из которого здание было построено, на макете просматривается. А в бывшей домовой церкви у нас спортзал располагался. Есть у меня в коллекции и старинный самарский собор, расположенный на улице Предтеченской (ныне Молодогвардейской).
У Анатолия Ивановича правильная, образная речь старого русского интеллигента. На его счету три выпущенных книги. Но как ни странно, по профессии он самый что ни на есть технарь, точнее ,автотехник. И первая его книга “Во власти мотора” хорошо известна тольяттинским автолюбителям, ее даже сотрудники ГАИ используют как учебный материал для начинающих.
Хуторов недоумевает: почему при бедственном положении с дорожным травматизмом и буквально зашкаливающей смертностью на российских дорогах его книгу недостаточно распространяют и пропагандируют среди населения? Ведь главной  целью создания этой азбуки для автолюбителей как раз и было предостережение от возможных бед, рекомендации, как выжить в самых трудных дорожных условиях. Сам он осваивать профессию водителя начал на военных дорогах. В феврале 1942 года ушел  по призыву комсомола добровольцем на фронт. В ту пору ему не было и семнадцати, но, явившись в военкомат, Анатолий сослался на пример ушедшего на войну старшего брата Георгия, отважного летчика, впоследствии  тот повторившего подвиг Николая Гастелло. Это было под Харьковом. Георгий дал приказ своему экипажу покинуть подбитый немецким снарядом бомбардировщик, а сам в пикирующем полете направил горящую машину на вражескую колонну.
-- Я расстроился, что у меня на руках нет документов, все они были в отделе кадров, -- рассказывает Анатолий Иванович. -- Но мне сказали, что, кроме комсомольского билета, мне на фронте ничего и не понадобится. А я, как ни странно, комсомольцем на тот момент не был. Пришлось в срочном порядке вступать, подучив выданный в райкоме комсомола устав. И меня забрали на фронт. Папа на тот момент уже умер, мама  лежала в больнице.  
Сначала направили меня в Чапаевск, в авиационное училище,  стали готовить  стрелков-радистов. Кто-то из старших подначил нас, что радист живет недолго, он живая мишень: первый полет -- и тебя нет. И мы с приятелями стали куражиться. Мол, мы на фронт просились, а не изучать азбуку Морзе. И тогда нас, как бунтарей, направили на лесоповал. Полтора месяца  там проработали, а потом вернулись в училище. И нас,“буйных”, погрузили в эшелон, направили в село Богатое, где строился стратегический аэродром. Это граница тоцких лагерей, в то время там базировался корпус генерала Свободы. Для летного состава надо было строить землянки. Выдали нам лопаты, норма -- вырыть 12 кубометров земли за день. Для сравнения:  это шесть могил. Перед нами выступал Калинин, говорил, что прежде чем воевать, надо научиться землю копать. Вот его слова:
-- Если за час человек научится себя по пояс в землю зарывать по пояс, а через два -- с головой, то никакой фашист тебе не страшен.
Может, это и впрямь мне жизнь на войне потом сохранило.
Потом начали формировать знаменитую 13-ю десантную дивизию. Вскоре нас направили в Кузнецк, где мы прошли настоящую боевую подготовку. На день -- буханка хлеба и “затируха” на двоих, и это при зверских физических нагрузках. После этого нас в составе 13-й дивизии бросили под Сталинград. Как несовершеннолетнего поставили подносчиком патронов.  В первом же бою меня контузило (мина упала в двух метрах от меня).
Судьба потом не раз чудесным образом хранила Хуторова. Например, уже после госпиталя за солдатами приехали “купцы”. Попросили сделать шаг вперед тех, у кого есть среднее образование. Анатолий, закончивший лишь семь классов, остался в строю. А в тех, кто сделал роковой шаг, вскоре по дороге попала бомба, и они как один погибли. Его направили на линию фронта под Миасс, где он впервые познакомился с боевыми пушками: став корректировщиком, управлял штурвалом боевого орудия.
Он прошел по дорогам войны до самой Победы. Наверное, судьба любого уцелевшего на фронте бойца соткана из многих случайностей, сохранивших ему жизнь.
-- Возможно, мне просто суждено было выжить, чтоб потом описать все, что я видел, -- размышляет Хуторов.
Действительно, сложись все по-другому, не увидели бы света его замечательные книги. В первой книге трилогии «Становление» рассказывает Хуторов о своей интереснейшей родословной, которую проследил с 1812 года.
Продолжение материала, где будет рассказываться об этом, читайте на следующей неделе.

Ольга ТАРАСОВА