-- В детскую колонию мы едем в рамках операции «Шанс», хотим, чтобы наши ребята, выйдя на свободу, больше не совершали преступлений и не попадали за решетку, -- поведала начальник отдела по делам несовершеннолетних Центрального района Светлана Волкова. -- Если честно, немного волнуюсь перед встречей с воспитанниками.
-- Родители их недолюбили, отсюда и проблемы. Если вовремя одумаются, есть шанс стать хорошими людьми, -- добавила председатель комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав Центрального района Елена Ролдугина.
Откровенно говоря, я сама чувствовала себя неуютно, отправляясь в столь безрадостное место. Глухой забор и серое здание встретили нас на въезде в жигулевскую детскую колонию, где находятся 82 подростка в возрасте от 14 до 18 лет. В основном сидят за кражи и разбои, сроки разные -- от полутора до трех лет.
 После выдачи пропусков вдоль узких коридоров нас проводили в неожиданно светлое помещение, где проходят свидания с родными. Небольшой диван,  шторы на окнах и аквариум создавали уютную атмосферу, видимо, для того, чтобы воспитанники на некоторое время смогли почувствовать себя как дома. 
В колонии подростки получают среднее и начальное профессиональное образование. В основном учатся хорошо (по сути, деваться  некуда), но ЕГЭ не сдают, им выдают аттестат об окончании вечерней школы. Есть те, кто в 17 лет впервые сели за парту и сейчас учатся читать и писать. На вопрос, почему так получилось, отвечают сухо: «Мама в школу не отправляла, вот и не пошел». Некоторые работают на производстве, получают порядка 3 тысяч в месяц. Кто-то отправляет деньги домой, кто-то копит. Кстати, самое нелюбимое время воспитанников колонии -- каникулы, когда вместо уроков их заставляют убирать территорию.
 В колонии ребята по желанию могут получить дополнительное профессиональное образование: выучиться на парикмахеров, мастеров по пошиву обуви, поваров, операторов ЭВМ. Если подросток освобождается условно-досрочно, то потом приезжает в колонию сдавать экзамены, чтобы получить заветные «корочки». Впрочем, есть и те, кто не возвращается.
Появившиеся перед нами восемь тольяттинских ребят в одинаковой одежде и с бритыми головами впечатления нарушителей не производили. Я поймала себя на мысли: если их переодеть, ни за что не догадаешься, что они сидели, в глазах мальчишек не было никакой ненависти и злобы.
-- Ну, ребята, как вам здесь живется? -- спросила Светлана Волкова.
В ответ тишина. Затем раздалось негромкое:
-- Нормально.
-- Воровать надо было меньше, тогда никогда бы здесь не оказались, -- ответил 18-летний Вася. Его посадили за многочисленные кражи, парень никак не хотел исправляться.
Не так давно он остался без отца.
--  А мама пишет тебе?
--  Иногда, -- уклончиво ответил тот, -- все обещает приехать, но пока нет ее. Два месяца уже жду…
 А 17-летний Витя уже год как стал папой. С гордостью рассказал, что жена (кстати, его ровесница) приезжала на свидание показать  сына.
-- Похож на меня, -- заметил молодой отец, -- жду не дождусь, когда отсюда выйду, смогу сына кормить, работать…
-- Наверное, те, кому совсем немного до освобождения осталось, дни считают? -- спросила Елена Ролдугина.
-- Нет, -- тихо ответил кто-то, -- меня, например, на свободе неизвестность ждет, уж лучше тут сидеть…  
Встреча продолжалась недолго, все-таки день у ребят расписан. За все время никто из них почти не улыбался, только когда мы сообщили, что привезли с собой подарки и сладости, на лицах появились улыбки. Отчего стало понятно: несмотря на совершенные преступления, детские радости им не чужды.
-- Надеюсь, что из пребывания здесь вы извлечете урок, -- сказала напоследок Светлана Волкова, -- жизнь только начинается, еще есть время исправиться и не попадать больше в исправительные учреждения.
-- Мы постараемся, -- ответили ребята. -- Приезжайте к нам еще. Пожалуйста…

Ольга ПЕТРОВА