Я ждала на остановке в Шлюзовом транспорт, притоптывая от холода ногами. Тогда впервые эта псина со светло-кремовой, почти сливочной окраской шерсти осторожно приблизилась ко мне и заглянула в глаза. Беспородные уши-лоскуты, пушистый полубублик хвоста, рыжеватый нос, чутко принюхивающийся в сторону моего пакета…
-- Что, друг, -- спросила я, -- и тебе холодно?
Полубублик тут же энергично завертелся, и собачья морда (не сочиняю, правда!) растянулась в умильной улыбке. Пес тут же включился в «диалог».
-- Я ведь ничего, -- казалось, говорили внимательные карие глаза, настороженно следившие за каждым моим движением. -- Мне бы только что-нибудь съедобное, косточку или еще что-то… Я ведь на многое не рассчитываю…
-- Да где ж я тебе косточку возьму? -- улыбнулась я в ответ на откровенную просьбу.
-- Ну, может, что-то вроде этого, -- внятно ответил говорящий взгляд. -- И вам без особого ущерба, и мне в холод веселей…
В пакете был мой обед -- гречка с сосисками и хлеб. Впрочем, вполне можно обойтись одной гречкой. А вслух я сказала:
-- Ладно уж. Только чур, хлеб не оставляй!
Мне показалось, собака кивнула в ответ. Вначале животное аккуратно взяло хлеб с ладони и съело его. Затем незаметно исчезли сосиски с налипшими на них крупинками гречки. Пес радостно гарцевал вокруг меня еще минут пять.
Подошла моя «Газель». За дорогой, а потом и за работой утренняя встреча забылась. Зато собака меня не забыла. Следующим утром на остановке меня встречали уже двое: вчерашний «сливочный» пес и его подруга, небольшая черная дворняжка, напомнившая и пуделя, и спаниеля одновременно. Им достались косточки из супа, куски хлеба и свиные шкурки. Все это исчезло мгновенно, сопровождаясь пляской хвостов.
Но сегодня на остановке были и зрители -- ждущие транспорт пассажиры.
-- Ишь ты, -- протянул пожилой мужчина, с удовольствием глядя на собак. -- Пляшут, как в цирке!
-- Вот вы, женщина, прикармливаете животных на остановке, -- неодобрительно заметила полная дама в норковой шубе, -- а они заразу разносят, да еще и на людей могут броситься и покусать… Сами же пострадаете!
-- Собака, если на нее не кричать и не замахиваться, сама на человека не бросится, -- авторитетно заявил парень, с интересом наблюдая за происходящим.
Худенькая старушка, вздохнув, произнесла:
-- Вот поразведут собак да и бросают… Куда божьим тварям потом деваться?
Девушка в спортивной шапке молча вытащила из сумки бутерброд с колбасой, разломила пополам и протянула четвероногим.
Так и повелось. Каждое утро я собирала нехитрый собачий корм: обрезки от мяса, кости, куски -- все, что ранее у нас считалось отходами. Мое появление на остановке теперь встречало ликующее собачье повизгивание. Постепенно число подкармливаемых собак увеличилось до пяти и на этом остановилось. Вскоре ко мне присоединилось еще несколько «кормильцев», приносящих еду бедолагам…
У животных появилась ниша обитания -- место под лавками на остановке. Там, на бетоном полу, свернувшись в тугие пушистые клубки, они терпеливо сносили холод в ожидании гуманитарной помощи. Кто-то порвал картонную коробку и подложил квадраты под песьи бока. Так островок остановки стал их временным жильем.
Собачья душа, если не встречает человеческой злобы, преданная и благородная. Собаки гоняли чужаков (других псов, смеющих приблизиться к их «дому»), добросовестно облаивали рьяно газовавших водителей, а также не жаловали пьяных. Не всем это нравилось, конечно. А меня собаки встречали и иногда провожали до дома.
Однажды я возвращалась домой уже поздно. От противоположной, тоже пустынной остановки отделился странный молодой человек с застывшим взглядом и целенаправленно пошел ко мне. Я даже испугаться не успела, как он схватил меня за сумку. И тут… мгновенно выросли четыре лохматые тени! Три из них и рычали, и лаяли одновременно, а четвертая молча цапнула грабителя за ногу, а потом и за руку. И тогда я закричала, а незнакомец выругался и отступил. Силы оказались неравными. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не мои спасители-дворняги.
Отношение людей к братьям нашим меньшим неоднозначно. Кто-то ворчит, кто-то равнодушно отводит глаза от них, продрогших и голодных: своих, мол, проблем хватает! Кто-то может и пнуть бесхозную псину (рискуя, впрочем, получить сдачу). Да и нам, носящим им скудные объедки со стола, хотелось бы хоть что-то изменить в их грустной собачьей судьбе.
Скажите, а разве может единственный в городе собачий питомник спасти эту бездомную, никому не нужную стаю?
На одной из остановок по улице Мира я видела, как женщина подкладывала куски старого войлока под свернувшуюся на бетоне дворнягу и приговаривала:
-- Так-то теплей тебе будет…
А в одном из магазинчиков, торгующем бытовой химией, между двойными входными дверьми вот уже третий месяц ютится старая рыжая дворняга. Молоденькие продавщицы раз в день ставят перед ней пластиковую тарелку с супом и хлебом. Проходящие покупатели животину не трогают. Да и она вежливо сторонится, пропуская их и виновато виляя хвостом: вы уж простите, что я есть…
Вы, наверное, скажете, вон их сколько -- воробьев и галок, собак и кошек! И что теперь, в кризисное время еще и их зимой нам подкармливать? Природа сама разберется, кому выжить, а кому -- нет. Естественный отбор как-никак.
По-своему правы и те из нас, кто видит в бродячих животных источник опасности или заражения. Только вот опасность эта создана нами самими. Потому что только мы в ответе за тех, кого приручили. И только мы отвечаем за тех, кто из дикой природы ушел жить под защиту и покровительство главного существа -- Человека.

Наталья АРТЕМЬЕВА

P.S. Кстати, о любви к ближнему. Мы живем недалеко от воинской части. В городе часто можно видеть кого-то из солдат-срочников: отпускают в увольнение. Уже не раз встречала юного солдатика (голубые глаза, ямочки на щеках) возле входа в магазин, просящего деньги на сигареты. Многие, особенно женщины, останавливаются перед протянутой ладонью и кладут деньги. Жалко ведь!