Несмотря на сложившуюся в драматическом театре «Колесо» непростую ситуацию и практически творческое безвластие, его коллектив и труппа продолжают выполнять данное городу обещание. Юбилейный сезон ознаменовался еще одной пьесой, поставленной приглашенным режиссером, учеником основателя театра Глеба Дроздова Проданом Димовым. Итак, «Трамвай «Желание». Теннеси Уильямс.
Для театра в полном смысле слова провинциального постановка одной из самых неоднозначных в мировой драматургии пьес была бы задачей неподъемной. «Колесо» перешагнуло эту планку: можно смело сказать, что премьера удалась. Выстояла, удержалась на самоотверженной и талантливой игре нескольких актеров, хотя назвать ровной и слаженной работу всей труппы вряд ли можно.
Но и задачу перед труппой поставили непростую. Именно «Трамвай «Желание» в середине прошлого века заявил миру, что американская драматургия существует – просто как факт. Пулитцеровская премия, несколько экранизаций и «Оскаров» – это уже следствие.
И все-таки, прежде чем кратко охарактеризовать работу актеров, режиссера, художников «Колеса», хотелось бы кратко отметить своеобразие творческого взгляда автора пьесы, царствие ему небесное, если таковым оно полагается. Сразу скажу, что до момента работы со статьей не интересовалась биографией Уильямса. Вспомнила диалог двух знакомых, женщины и мужчины. Женщина:
– Ненавижу Андерсона! Он ненавидит женщин, это прослеживается во всех его сказках.
Мужчина:
– Да не мог он ненавидеть женщин, он же был гей!
Теннеси, как пишут его биографы, был геем и не делал из этого секрета. Поэтичная и романтичная (без прикола, оказывается!) Бланш Дюбуа – представляется драматургу невинной жертвой, осколком южной аристократии. Антипод – ее зять Стенли Ковальский, «полячок», мужлан и почти животное. Этакий взгляд утонченного «немужлана» на уже бескровную победу американского Севера, неаристократичного «сброда», хотя Ковальский и родился в свободной стране, над обреченным рабовладельческим Югом. Маленькая деталь: любимая публикой Светлана Саягова появляется на сцене лишь в двух эпизодах и играет мошенницу, грабящую в паре с обольстителем-разносчиком подвыпивших девиц на окраине города. Причем мошенница-то – чернокожая. Расизм, однако!
Несчастная Бланш, после гибели по ее вине мужа-гомосексуалиста пускается во все тяжкие, лишается последней репутации и отчего поместья, приезжает к замужней сестре, чтобы обрести покой и – а вдруг – спокойную старость с каким-нибудь мужем, хоть и слесарем-инструментальщиком. Но как жестоки оказываются мужчины, подвергнувшие падшую женщину обструкции, насилию, и последним добрым человеком в ее несчастной жизни оказывается доктор психиатрической клиники.
Такую печальную и однозначную картину, оказывается, многим театрам непросто было воплотить на сцене. Но конфликт 1947 года сегодня не может быть воспринят так же, как еще пятьдесят лет назад! Свободный и раскрепощенный Север победил косный, пусть и аристократический, но рабовладельческий Юг. Женщина, как и негр, наконец, получила свободу, хотя не абсолютную – за совращение несовершеннолетнего, думаю, и сегодня училка легко может вылететь как из американской, так даже из российской школы.
В чем трагедия Бланш? Сегодня сыграть это значительно сложнее. И, кстати, Ирине Малышевой, исполнительнице главной роли, эта задача удалась. Потому что с самого начала ей… не веришь! Да, ее жалко, но трудно принять, что лишь жестокие социальные условия загнали женщину в западню. Слишком она лживая и манерная. Слишком цепляется за родовые устои, которые втайне же и попирает. Но при этом любая женщина подпишется под ее словами, обращенными к потенциальному жениху Митчу:
– В сердце своем я не солгала вам ни разу!
Женщины и геи всерьез считают мужчину существом более примитивным, чем они. Но хорошему актеру сыграть примитивный мужской типаж ох как непросто! Даже в угоду великому Уильямсу, американскому, не побоюсь этого сравнения, Шекспиру. Сложная в своих примитивных исканиях Бланш стала – опять же не побоюсь! – звездной ролью Ирины Малышевой, а вот мужчинам актерам отличиться особо не удалось. Разве что Алексей Солодянкин снискал овации и букеты, скорее всего, потому, что давно является любимцем публики. И как нельзя кстати ему пришлась роль несколько наивного тюфяка-маменькиного сынка, очарованного «стервой», который, наслушавшись очевидцев, да и рассмотрев морщинки на лице возлюбленной, резко переходит в ряд «мужланов». И каждая женщина согласится, что с мужчинами подобное происходит сплошь и рядом. Реализм, блин!
А вот Олег Ринге на мужлана, полуобезьяну в роли Стенли что-то никак не тянет. Аристократический типаж не позволяет. Сыграть мерзавца вообще сложно, да и какой Стенли мерзавец? Наш типичный вазовец, которому для счастья только и надо – пиво, покер, покорную женушку без изысков и, конечно, никаких истеричных своячениц, занимающих ванную часами!
Грустный, конечно, спектакль. В чем-то, может быть, и современный. Только вот не соглашусь, что интрига его держится на противоречии грубеющего, коснеющего общества и некой утонченной личности, в данном случае женской. Нет проблем: выгнали за разврат из учительниц – иди мой полы в супермаркете. Кучу таких уточненных женских личностей знаю. И когда о них пьесы напишут для современного репертуара?

Надежда БИКУЛОВА