Для кого как, а для Николая Уткина високосный год выдался удачным. Бывший мэр получил условно-досрочное освобождение и вернулся в город.
Накануне новогодних праздников я позвонил Николаю Дмитриевичу, предложил встретиться и поговорить по душам. Он согласился. Зная, что одна из моих публикаций его лично задела, я при встрече сразу об этом спросил.
– Николай Дмитриевич, как будем общаться: на «ты» или на «вы»?
– Давай на «ты», мне так удобнее.
– На «Вольный город» обиды есть?
– У меня претензий к прессе нет. Другое дело – чиновники по защите прав человека. И слова правильные говорят, и бумаги с виду серьезные пишут. А результат?
Я помню твое интервью с бывшим прокурором области Денисовым.
– Заголовок, наверное, зацепил? «Генерал Денисов: Уткин сядет и, по-моему, надолго».
– Вот какое право имел прокурор области так заявлять? Я это воспринял как подтверждение заказанности моего дела.
– Говорят, пятый этаж считается критическим при падении с высоты. С пятого и выше у человека почти нет шансов выжить. То же самое и с зоной. После пяти лет отсидки  меняется психология. Как?
– Все зависит от человека, от его характера. Кроме того, если не можешь изменить обстоятельства, то измени отношение к ним.
Я там подружился с известным авторитетом Славой Мозолевским, он почти тридцать лет в тюрьмах провел. Сам мне говорил, что уже руки не те, голова, и ходит с палочкой. Но насколько он начитан! И порядок любит. Увидит, что в раковину нифеля кто-то набросал… Ты знаешь, что такое нифеля?
– Знаю, чаинки.
– Сразу заставит убрать. Он приходил ко мне иногда, просил сока для послеоперационных, еще что-нибудь. Всегда предлагал обмен. А мне зачем меняться? Помог человеку и – слава Богу.
Но есть и другие люди, например, санитары. Сколько раз приходили за едой:
– Врачи операцию срочную делать будут, дай мясную нарезку, их надо чаем напоить.
Однажды прихожу, а санитары наяривают эту мясную нарезку.
Система там порочна. Особенно, если связался с наркотиками: кто хоть раз попробовал – никогда потом с иглы не слезет. Нет сегодня в тюрьмах, лагерях работы, чем заниматься?
Зато есть психологи. Первое время мне было интересно наблюдать, как они заставляют рисовать картинки синим, красным, черным цветами. Помню, психолог передала мне привет от ее отца. Он живет под Сызранью, никогда меня не видел, но уверен, что я ни в чем не виноват.
Однажды мне принесли анкету для заполнения. Я спросил: зачем? Мы, говорят, должны определить, сможете ли вы работать бригадиром.
– Так и сказали?
– Я им ответил, что мэром работал, а вот бригадиром вряд ли смогу. Слишком ответственная должность.
Вообще мне на людей там везло. В одной палате долгое время с Адвокатом находился. Это мастер на все руки: и вышивал он, и вязал, и делал игрушки из полиэтиленовых мешков.
– А голова у него работала, или только руки?
– И голова работала. Он без образования, но научился писать бумаги как настоящий адвокат. Поэтому такое погоняло. Я иногда ему советовал: не пиши так много, по 5-6 страниц – никто их там читать не будет.
– Николай Дмитриевич, а у тебя какое было погоняло?
– Не было у меня погоняла.
– Удивительно. А как обращались к тебе?
– Николай, Николай Дмитриевич, батя, отец, дед. Там погоняла чисто символически присваиваются, иногда сами себе придумывают.
– А лексикон твой сильно изменился за эти годы?
– Там меня довольно часто останавливали: ты, мол, поосторожней со своими выражениями. Я же язва по натуре. А там с голубыми путать не надо, с остальными…
– Цветными.
– Ну да. Здесь первое время тоже пытались поправить, и правильно делали. Слова волей-неволей вошли в лексикон: не кровать, а шконка, не прятаться, а тырится. Думаю, постепенно выветрится.
– Николай Дмитриевич, пошла информация, что летом с тебя могут снять судимость, тем самым открыв дорогу в городскую думу. Тольяттинцы тебе сочувствуют, поэтому легко изберут в местный парламент. Все карты спутаешь тольяттинской элите…
– Такой практики в городе еще не было. Снять судимость могут по вновь открывшимся обстоятельствам, они есть, но я бы не стал распространяться на эту тему. Почему? У меня подельница еще в местах не столь отдаленных.
– А вот с подельницей тебе совсем не повезло.
– Я знаю, почему ее не любят. За манерность. Но работать Наталья Немых умела, никогда не приносила сырой материал. Поэтому и с Аркадием Эстриным не сработалась, тот тоже упрямый в своих вещах.
– Я имел в виду умение Немых зарабатывать в стенах мэрии. Чем, собственно, грешили и другие чиновники.
– Я слышал про многих, но они говорили, что определенные суммы надо отнести наверх.
– Это как те санитары с мясной нарезкой. И все-таки я повторю вопрос: есть желание заниматься политикой?
– Пока нет. Тут делегация из городской думы приезжала, о том же спрашивала. Был депутат областной думы, сказал, что от Ренца. Тем же интересуется. Мог бы Ренц и сам приехать, наверное, большим партийным начальником стал.
– Это правда, что ты никогда не был в партии единороссов?
– Правда. Я был на съезде сторонников, а потом его раскритиковал. После ареста меня местные лидеры исключили, все подписали, включая Дроботова и Вильчика. Один Гусев отказался…
Ладно. У меня идет седьмой месяц адаптации, боюсь, испортит ничегонеделание. С другой стороны, тюрьма меня заставила, выбила из этой колеи, сам бы я так легко и просто не смог бы отстраниться от жизни города, его проблем. Зато сегодня могу спокойно на это все смотреть.
– За пять лет Тольятти сильно изменился?
– Город стал более провинциальным. Говорят, и Самара скатывается к этому. Проблем в городе много, но я не стану их обсуждать.
Вообще общаюсь с разными людьми: чернобыльцами, предпринимательницами, представителями диаспор. Они, кстати, меня там не забывали, писали письма, поздравляли с праздниками.
– А что удивило в Тольятти?
– Автомобилей больше стало, больше женщин за рулем. Несколько удивило, что водители стали уважать пешеходов на переходах, совсем как в Пензе. Но зачем-то убрали с дорог «лежачих полицейских». Еще заметил, что люди стали разбираться в работе, хотя тем, кому за сорок, трудоустроиться сложно.
– Сам планируешь устроиться на работу?
– Предложения есть, но я не тороплюсь, в зиму не стоит себя загружать. Кроме того, я пенсионер.
– Насколько корректным будет узнать размер пенсии?
– Пожалуйста – 15 тысяч рублей. Пенсию оформил там и по инвалидности. Жена тоже пенсионерка. Сын работает в фирме, распространяет запчасти в Сибири, дочь пока не работает, ухаживает за детьми. У меня пять внуков: 15, 14, 12 лет и двоим – по четыре года. Все живут в Тольятти.
– Новый год где встречать будешь?
– Дома, не люблю я этот праздник встречать в ресторане. В свое время и на турбазе Новый год встречал, и в отеле в Эмиратах, но лучше всего дома.
– Кстати, сегодня (встреча была во вторник. – Прим. авт.) вечером состоится бал мэра. Пойдешь?
– Нет.
– Почему?
– Не приглашали.
– А если бы пригласили?
– Подумал бы. Все неоднозначно, да и балы, говорят, теперь не те.
– Как с алкоголем за праздничным столом?
– С 2006 года – никак. И курить бросил. Могу, конечно, 100 граммов вина выпить и то за весь вечер.
– Николай Дмитриевич, по традиции хотелось бы услышать поздравление с праздником.
– С удовольствием. Поздравляю горожан с Новым годом. Это семейный праздник. Желаю всем благополучия, здоровья и главное – любви!

Беседу вел
Сергей РУСОВ